Это просто шедевр! аплодирую стоя!
Горгород.
13 ноября 2015 года в официальной группе Oxxxymiron ВКонтакте был выложен новый альбом исполнителя, получивший название «Горгород». Релиз сопровождался рекомендацией слушать треки в строгой последовательности и целиком, что обусловлено структурой нового альбома, выполненного в форме музыкальной новеллы, что является смешением различных видов (даже не жанров) искусства. С одной стороны, альбом представляет собой мюзикл, лишённый сценического действия, с другой стороны, литературной новеллой или совокупностью новелл, связанных между собой по смыслу записями с автоответчика главного героя.
Сразу нужно оговориться, что данная статья направлена на заинтересованного читателя, который уже ознакомился как с самим альбомом, так и с некоторой посвящённой ему публицистикой, которой, силами энтузиастов, сейчас под завязку набит интернет. Для ознакомления с основной линией повествования достаточно прочитать соответствующую статью на Википедии, ссылку на которую я прикреплю к посту. Этот пропедевтический курс станет некоторым подспорьем к тому, о чём будет сказано в данном эссе.
Анализ «Горгорода» будет разделен на две большие смысловые части по уровням семиотических напластований: первый элементарный уровень будет посвящён попкультурному контексту альбома, второй, гораздо более сложный для восприятия, будет посвящён разбору мифопоэтических оснований символического образа Города как такового. Но начнём мы данное эссе с прояснения названия альбома.
Горгород. Трактовки названия.
1. Сразу бросается в глаза созвучие с названием пустынного плато на северо-западе Мордора – «Горгоротом». В переводе с синдарина, одного из эльфийских языков, чья семантика и грамматика была разработана Джоном Рональдом Руэлом Толкином, «Горгорот» означает «Равнина призраков». Этот факт нам ещё понадобится во второй части эссе. Стоит добавить, что Оксимирон уже не в первый раз затрагивает тему художественного мира Толкина, так в его первом альбоме была композиция под названием «Восточный мордор».
2. Слово «Горгород» может быть понято, как «Город Городов», по аналогии с «Царём Царей», титулом, которым именовали персидского царя Дария. Так же словосочетание «Город Городов» может быть интерпретировано, как собирательный образ всех городов, Город как таковой, Город в себе и для себя.
3. Также в повествовании упоминается неизвестный наркотик «Гор», который добывается из недр горы, вокруг которой построен Город. В повествовании есть намёк на то, что основным доходом мэра являются деньги, полученные с трафика этого наркотика. Если учесть, что формой правления данного города-государства является плутократия, то можно сказать, что власть мэра держится на этом наркотике. Таким образом, «Горгород» является порочным городом, построенным на человеческом несчастьи, неразрывно связанном с наркоманией.
4. Данный город, как уже было упомянуто, построен вокруг горы, своего рода пирамиды, зиккурата. Разбором этого символа мы подробно займёмся во второй части данного эссе. Пока только заметим, что трактовка Горгорода, как «города вокург горы» тоже возможна.
Уровень первый. Попкультурный контекст «Горгорода».
Нуар.
Готэм из вселенной Бэтмена, Город Грехов Фрэнка Миллера, Нью-Йорк из комикса «Хранители». Что объединяет данные города между собой и с Горгородом? Все они берут своё начало с образа, появившегося в Американском кинематографе 40-ых — 50-ых годов, эпохи расцвета «нуара».
Классический нуар запечатлел, характерную для американского общества времён конца второй мировой и начала холодной войны, атмосферу недоверия и цинизма. Человеческая жизнь, которая не стоит и чашки кофе, вечные перестрелки гангстеров, которые учиняют свои разборки прямо посреди улицы, нависающие и довлеющие над человеческой личностью серые здания, вечный дождь, вечный сигаретный дым, беспросветная тьма. Словом – нуар.
Это направление в кинематографе породило целую волну подражаний, названную неонуаром. Ярким образчиком этого направления можно считать фильм Романа Полански «Китайский квартал».
Со временем неонуар (не без влияния комиксов про одну хорошо вам известную Летучую мышь) становился всё эффектнее, жирнее, кровавее, архетипичнее. Данный процесс в результате вылился в культовый фильм «Город Грехов», в двух частях которого были использованы всё основные сюжетные штампы нуара. Но не просто использованы, а доведены до своего логического конца. Снять этот фильм ещё кровавее, ещё заштампованнее просто не представляется возможным. Важно оговорится, что слово «штамп» в данном контексте лишено негативной оценочной окраски. В данном случае штамп не копирует, не пародирует, а отсылает нас к оригиналу, являясь при этом вполне самостоятельным художественным жестом. О плагиате речи идти не может, ведь цитирование в постмодернистической парадигме мысли является вполне себе оправданной и самостоятельной формой познания и творчества.
Эстетика неонуара настолько популярна, что существует даже советский неонуар, ярким образчиком которого является дебютная работа болгарского кинорежиссёра Явора Гырдева – «Дзифт».
Как вы уже догадались, образ «Горгорода» перекочевал к нам прямиком из вселенной неонуара, со всеми свойственными этому жанру архетипами, такими как:
1. Роковая женщина (Ава («Город грехов 2»), Ада («Дзифт»), Эвелин Мюлврэй («Китайский кватрал») и так далее) – один из главных архетипов вселенной неонуара. Сущностной характеристикой данного персонажа является её сюжетная несамостоятельность. Несмотря на то, что внутри повествования она всегда представлена сильной и самодостаточной женщиной, по отношению к которой мужчина кажется довеском. Но, если выйти за пределы нарратива, то мы увидим, что как персонаж (не как человек!) роковая женщина всегда рассматривается только в отношении к протагонисту, только через него обретает свою самость. Её самостью является стихия, хаос, порочная страсть, что-то смертельно опасное, но неминуемое как надвигающаяся на тебя лавина, как фатум. Главный герой может её ненавидеть, но никогда не откажется от неё. Это не просто женщина, это стихия, это революция, это огонь на который летит мотылёк, она прекрасно настолько же, насколько опасна.
Роковая женщина – это жертвенность в любви, отрицание себя через любовь, трансцендирование и становление чем-то бОльшим, иными словами – смерть. Роковая женщина введена в сюжет для того, чтобы одномоментно перевернуть жизнь протагониста. Как мы уже упомянули, это не самостоятельный персонаж, это функция сюжета. Конечно, образ роковой женщины существует и вне неонуара. В «Горгороде» этот архетип был воплощён в Девочке-пиздец, в Алисе.
2. Продажный плутократический режим, часто выраженный в одном властном и тираничном персонаже, «корне зла». Такой персонаж необязательно должен быть главой города, но он обязательно должен быть богат, корыстен, замешан в каких-то преступных делах, циничен и готов пойти на всё, ради достижения цели, а «прогнившая система» должна позволять ему и подобного рода людям быть на самом верху общества. Такими персонажами являются Вор («Дзифт»), отец Эвелин («Китайский квартал»), Мэр («Город грехов»). В Горгороде – это тоже Мэр.
3. Эстетика упадка традиционных ценностей, отражающаяся на образе города, который буквально гниёт от падения нравов. Это эстетика тёмных улиц, грязных стоков, проституток, гангстеров и наркоманов. Эстетика decadance.
Антиутопия.
История, рассказанная нам Мироном Фёдоровым в «Горгороде», без сомнения является образчиком жанра антиутопии, что любопытно, Марк, протагонист этого произведения, внутри повествования пишет две новеллы, одна из которых выполнена в жанре антиутопия. Получается, что в треке «Полигон» мы сталкиваемся с антиутопией внутри антиутопии.
Структурно модель развития сюжета «Горгорода» очень напоминает сюжет знаменитого романа Евгения Ивановича Замятина «Мы». Главный герой, лояльный режиму человек среднего возраста (Марк и Д-503), встречает, уже упомянутую нами, роковую женщину (Алиса и I-330), после этого события жизнь его круто меняется. Главный герой целиком и полностью отдаётся во власть этой женщине и как будто просыпается ото сна, начинает осознавать, что происходит вокруг него, можно сказать, обретает самого себя в своей пагубной и самоубийственной любви. Любви как протесте. После встречи сюжет начинает динамично развиваться, а главный герой оказывается в центре захлёстывающего водоворота событий. Из покорной режиму запчасти тоталитарного механизма он превращается в революционера, восстающего против действующей власти. Однако в обоих произведениях главного героя ждёт провал, после которого он оказывается лицом к лицу с главным антагонистом – главой города (Мэр и Благодетель). После этого кульминационного разговора, главного героя отпускают, но через некоторое время выясняется, что это просто уловка. В «Горгороде» протагониста убивают, в «Мы» ему делают операцию, после чего он снова становится лояльным режиму. Такие же структурные сходства можно обнаружить со знаменитым произведением Джорджа Оруэлла «1984».
Несмотря на структурное сходство этих трёх произведений, спешу заметить, что антиутопия как жанр является доведением до логического конца какой-то утопической идеи мироустройства и демонстрация того, насколько эта идея безобразна и антигуманистична. В Замятинском «Мы» критикуется идея подчинения жизни человека рациональности и науке, иными словами, критикуется механистичность модели рационального устройства общества, которая превращает человека в винтик в адской машине, лишая его индивидуальности. Оруэлл критикует советскую систему устройства общества. Оксимирон критикует устройство общества как Города-Государства, урбанистическое безумие, которое окружает современного индивида.
Описав современный контекст, в который погружено данное произведение, мы наконец сможем приступить к разбору мифопоэтических истоков образа Города-Государства, то есть ко второй, главной части нашего эссе. Так что всё самое интересное, как обычно, завтра.
